Верите ли вы в привидения? Слава Козлов исследует гостинг

Недавно мне позвонила Аня. Обычно она бодра даже в самые тяжелые периоды, а тут — дрожащий голос. В тридцать три года она решила серьезно подойти к поиску отношений, с которыми у нее почему-то не складывалось. При этом Аня — мечта. Со своим бизнесом, постоянным доходом, чувством юмора и милым характером.

— Все было нормально, мы трижды виделись, разговаривали ночами, писали друг другу. Утром он пожелал доброго дня, а вечером просто не ответил. И с тех пор — ничего. Ни-че-го.

Странно, но игнор, который все сейчас называют гостингом, выбил Аню из колеи, хотя это не смогли сделать ни затянувшийся на три года ремонт, ни бывший партнер по бизнесу, который вывел деньги клиентов на левый счет, ни онкология матери, которую, к счастью, удалось быстро локализовать. Все эти настоящие проблемы Аня решала без драмы и отчаяния.

История с парнем, скрывшимся в туман, не выглядела как неудачное свидание — в ней было что-то болезненно обыденное. Цифровая тишина, которая становится оглушающей. Ты вспоминаешь, не сказала ли что-то не так, не переборщила ли с искренностью. Впрочем, то же испытывают и мужчины.

Если верить исследованиям, более 95% россиян хотя бы раз сталкивались с гостингом — внезапным прекращением общения без объяснений. Связь вроде была настоящей, но закончилась так, будто ее и вовсе не существовало.

Гостинг — молодой вид спорта, но уже часть истории. По легенде термин (от англ. ghost — «призрак») пошел в народ в 2015 году — после истории Шарлиз Терон и Шона Пенна. Якобы она перестала отвечать на звонки, несмотря на помолвку. 

Понятно, что игнор существовал и раньше, но масштаб пандемии он приобрел, когда онлайн-дейтинг стал заменять более привычные форматы знакомства. Он как кнопка «снять ответственность». В эпоху быстрых свайпов молчание кажется безопасным жестом: не ранил — значит, гуманен. А психологи уверяют, что гостинг воспринимается как травма, психика реа­гирует на него как на утрату. И правда — человек пропал!

Говорить, что все это — про трусость, было бы слишком просто. Гостинг — симптом времени: слишком много общения, слишком мало эмоциональных инструментов. Исчезнуть проще, чем сказать «мне не интересно». 

А почему в этом грехе обвиняют в первую очередь мужчин? За правдой я пошел в редакционный чат нашего канала, где помимо меня сидят еще два админа. Один — глубоко женат, второй — в постоянном поиске и угаре.

— Что, прям вот просто загоститься без объявления войны? Ну хз, — ответил один.

Второй, который свободный, допустил игнор, но по глупости, то есть когда просто забыл. Все равно, по его словам, легче хоть как-то, но объясниться. Потом я пошел в народ, от айтишников до рекламщиков. Оказалось, что гостинг — это и правда мужская норма. Но сколько же в нем разных типажей!

Первым ответил Саша, 35 лет, программист с иронией и социальной тревожностью:

— Я просто не умею говорить «нет». Думаю, человеку будет неприятно.

Все просто: для Саши гостинг — способ избежать неловкости. Мужчины считают отказ агрессией, а не честным словом.

Потом откликнулся Толя, 29 лет, пиарщик и мастер панических отступ­лений:

— Мне все нравилось, но! Я почувствовал, что дело быстро становится серь­езным. И рванул стоп-кран.

Толя — пример страха потерять контроль: «Меня засосет в отношения, и я перестану быть собой».

Далее — сорокалетний Иван, разведен, обаятелен и пугливо романтичен:

— Когда чувствую, что человек реально трогает, становится физически тяжело. Хочется спрятаться.

О, тут страх уязвимости, который психологи считают одной из самых сильных форм мужского избегания.

И вишенка на торте — Стас, 31 год, харизматичный маркетолог:

— Я могу просто устать. Офф, без объяснений.

А тут уже речь об эмоциональном выгорании. Психологическая пауза — вроде отпуска без заявления.

Мужчин не учили говорить «мне трудно», признавать проблему и что-то с ней делать — проработать с терапевтом или, на худой конец, с бутылкой виски и другом. Их исчезновения — способ спрятать тревогу.

В чатах диалог можно удалить не только у себя, но и у собеседника. Ты не можешь быть уверенным даже в прошлом, в сохранности собственных слов — что уж говорить о сохранности человека в твоей жизни? Я понимаю, что так напугало Аню — доверять нельзя никому и ничему. 

Психологи говорят о культуре мик­росвязей — когда мы все время «в сети», но почти не присутствуем по-настоящему. К тому же люди устали существовать в системе взаимных ожиданий, когда у тебя миллион контактов и все чего-то хотят. 

Мы давно уже живем не просто в интернете, а через интернет. А народу там много. Большинство отношений — от дружбы до любви — протекают в чатах, сторис, пересланных мемах и реакциях на сообщения. Вы иногда встречаетесь офлайн, но основное общение все равно онлайн — там, где правила другие. В сетевой культуре границы личной ответственности размыты. Виртуальное общение — не совсем настоящее, потому  его просто поставить на паузу, как сериал. И гостинг на этом фоне не грубость, а разновидность цифровой гигиены.

Чаты при этом создают иллюзию присутствия. Люди лайкают друг друга, смотрят кружочки, а напрямую не общаются неделями. Вроде вы в контакте, но связи нет. А то, чего нет, легко сделать неактивным.

В общем, придется признать гостинг новой формой коммуникации. Тут причина в неравномерности внимания, когда торопит ритм уведомлений и push-сообщений. Для нас люди — аватары в ленте уведомлений: кто сверху, того и видно, но только на секунду. 

Вежливо быть доступными 24/7, но это научило нас не быть присутствующими. Мы выбрали «удобный мир» — в котором любого можно достать в один клик. И почему-то хотим, чтобы в нашем случае работало только то, что полезно. Однако реальность, как всегда, чуть жестче и сложнее. За удобство надо платить — тем, что новые правила стирают старое чувство реальности. 

Аня, между прочим, воспряла. Говорит, что теперь сама так будет поступать. Потому что она решила не отставать от коллектива.