Лысенькие надбровные дуги, но мохнатый костюмчик. Или, может быть, это своя такая шерстка. Большие глаза никогда не научатся фокусироваться, но уже плутоватые. И девять страшных зубов, которые не выпадут. 

Лабубу похожи на маленьких детей: большие головы, распахнутые глаза и общая, если выражаться языком любителей манги (которая из альтернативной подростковой культуры вышла в мейнстрим), «кавайность». Дэвид Бекхэм повесил такую себе на сумку и сделал к фотографии подпись: «Харпер подарила». Супруги Бекхэм уже много лет разыгрывают конфликт вкусов: Дэвид валяет дурака и готов ходить с игрушкой от 13-летней дочери, а Виктория выглядит максимально прилично и даже не улыбается.

Забавно, что хайп по поводу монстров лабубу коснулся не мелких подростков (как когда-то было с fashion-куклами Monster High, принадлежащими, как и конвенциональные Barbie, компании Mattel), а давно уже совершеннолетних женщин. И мы теперь наблюдаем столкновение двух эстетических представлений в обществе, которое решило быть традиционным. Часть женщин выбрала то, что в тиктоке обозвали #SadBeigeMoms. В Москве «бежевые мамы» тоже одеваются довольно уныло, но предпочитают слово «классика». Это позиция, причем агрессивная. В ней несколько составляющих. Во-первых, в доме все должно быть прилично — поэтому интерьер выдержан в стиле Ralph Lauren, но из более бюджетных материалов. Во-вторых, аргумент «Яжемать» священен, материнство в семейных сценариях многим дает не только права, но и смысл жизни. В-третьих, следование тренду на осознанность, баланс, здоровый образ жизни и прочую гармонию. Нервы у мамы, понятное дело, ни к черту, потому что мир штормит, ситуация меняется каждые пять минут, и поддерживать оазис хотя бы цветового спокойствия в отдельно взятом бежевом домохозяйстве становится все сложнее. Больше всего раздражают дети и их «уродские» яркие игрушки, которые в обход маминого запрета надарили родственники. 

Вообще-то маленьким детям для развития нужны как раз яркие цвета: чем аляповатее погремушка, тем лучше младенец фокусирует на ней внимание. Но у бежевой мамы детские тоже бежевые — с экокубиками, льняным постельным бель­ем, коллекцией переизданий сказок с советскими иллюстрациями. Во что она там играет? В old money. Хотя кашемировые халаты Loro Piana, так же как бежевые пальто Max Mara, щедро клонированы сначала Zara, потом Limé, — у ироничных и недоверчивых зумеров они перестали вызывать доверие. 

А вот те, кто немножко постарше, бежевым спасаются от своей юности — слишком бедной или слишком сексуальной. Они сознательно очень сильно повзрослели. Боятся выглядеть кринжовыми, хотя «быть молодым» и «быть кринжовым» — очень близкие понятия. Те, кто в 1990-е носил корсеты «дольче» и неудобные «лабутаны», делали это на полном серьезе. Потом хипстеры обсмеяли их «великие луки». После хипстеров пришли зумеры, вытащили у мам из шкафа недоеденные молью шорты из гипюра и стали носить. Для них такая эстетика — беззаботное детство, из которого они не хотят уходить. 

Но это если следовать логике поколений. А есть ведь и те, кто пролетел мимо поколений, — женщины, которым сейчас от тридцати до сорока. Среди них «бежевых» больше всего — не зараженные вирусом все обсмеивающего постмодернизма, они еще подростками влезли в униформу хорошего вкуса, который из моды вышел и до сих пор в нее не вошел. Брелоки на сумку? Prada их выпускают как минимум с 2019-го, когда собрали из проволочек и гаечек роботов, и им, интеллектуалам, не стыдно. И тем более не стыдно Алессандро Микеле, который изобразил для Valentino ­сумку-кошечку, а она даже не кринж, а просто китч.

И тут в жизни взрослой женщины наступает момент, когда в город приходит и вешается на сумку лабубу. Для «бежевых» это конец света, а для тех, кто постарше и помладше, — самое оно. Пока Ида Галич (35 лет) просит в телеграме объяснить ей, в чем прикол, Виктория Шелягова покупает целый ворох зайчиков в подарок друзьям и появляется с одним из них на дне рождения Филиппа Киркорова. Полина Киценко добывает лабубу в Китае, Елена Иванова (телеграм-канал «Дубайский спецкор») пересчитывает им зубы в Дубае. И даже Настя Рыбка (незнамо где) сообщает, что лабубу купила, но на самом деле хочет сумку Hermès и браслет Bvlgari. Вишенкой на торте стали десерт с розовым персонажем, который за 4500 рублей подают в гастропабе «Бибирево» Александра Раппопорта, и огромный торт в виде лабубу от «Кофемании» — тонкие вафли с ореховым пралине, все удовольствие 29 тысяч рублей. Можно полагать, что хайп пошел по ниспадающей. Хотя погодите, кто-то еще выпустил мемкоин в виде Labubu, который за неделю достиг капитализации в $50 млн.

А что это вообще было? Предмет искусства, где-то в одной плоскости с картинами Такаси Мураками, только тиражного и гораздо более дешевого. Не верится, но лабубу существуют уже десять лет. В 2015 году их придумал нидерландский художник гонконгского происхождения Касинг Лунг, победитель конкурса Illustration Award в Бельгии. Он написал детскую книжку «Монстры» и сделал к ней иллюстрации, а компания How2Work выпустила игрушки по его дизайну.

Монстры — это Лабубу и ее друзья: Тайкоко, Зиммомо, Яя, Пато, Пиппо и Мококо. Живут в волшебном лесу. Они эльфы — Лунга вдохновила скандинавская мифология. А еще смурфики. В 2019 году он начал сотрудничать с Pop Mart — китайской компанией, производящей дизайнерские игрушки, лидером на восточном рынке. Лабубу стали выходить в blind box — коробках, на которых не написано, какого именно дизайна гача-игрушка там лежит. Вот такая экономика впечатлений — как киндер-сюрпризы. Еще есть фигурки и брелоки.

Pop Mart не популяризировали историю. Даже не сказали, что Лабубу — девочка. В этом ее большое отличие от других зайчиков — Sylvanian Families, которых 30-летняя москвичка покупает в «Детском мире» как бы своему ребенку, а на самом деле себе. Бежевым мамам эти семейные зайки в домиках нравятся, их детям — не очень.

А лабубу ближе к Be@rbrick. Были в начале 2000-х такие коллекционные пластиковые мишки, нацеленные на первое поколение кид­алтов (помните слово?) — взрослых, которые хотят быть детьми. Тимати тогда, помнится, собрал огромную коллекцию. 

С тех пор массового помешательства взрослых на игрушках не было. Но почва опять прогрелась — в прошлом году трендвотчинговые агентства почувствовали тренд «сексуальный гротеск», сочетание конвенциональной красоты, легкого уродства и вычурности. И вот в апреле этого года фанаты Лисы, участницы k-pop-группы Blackpink, увидели брелок с лабубу на ее сумке Hermès. И началось.

Надо понимать, что трендсеттинг, которым промышляет k-pop, отличается от модного законодательства за пределами Южной Кореи. Фанаты стремятся быть скорее милыми, чем модными. Им нравится выглядеть одинаково, отличаться только атрибутами — волшебными помощниками, например. Которые все выдержаны в одной эстетике, но обладают разными чертами. Сложно предположить, что взрослые москвички разбираются в особенностях k-pop, но в данном случае произошло совпадение с матрицей их детства. Они, маленькие миллениалы, смотрели «Покемона», получали их вслепую в хэппи-милах и собирали на карточках. А вот зумеры — те, кому сейчас до тридцати, — k-pop уважают с детства, подписываются на участников групп и коллекционируют карточки с их портретами. И тем и другим лабубу попали в чувствительное место. 

Ностальгировать модно. К тому же эпохи, по которым мы ностальгируем, стали очень близкими. Сейчас мы вздыхаем по тому, что было всего десять лет назад. Мамы зумеров нашли в лабубу своих покемонов, а зумеры — зайчиков из кроличьего меха, которых они в школе вешали на свои истошно-­розовые рюкзаки. Для глобальных трендов лайфстайла это сейчас нормально — стихийно объединять в одной эстетике разнородные цитаты. 

Лабубу взлетели сами, и к модной индустрии они не имеют отношения, но подхватили их как раз очень модные женщины. Valentino же сознательно поместили принт Le Chat de la Maison на кроссовки за $790, а раскрашенную сумку-­кошку из нейлона продают за $5800. Но покупательная способность даже тех, кто готов был ради фото в соцсетях приобретать такие штуки, сильно упала во всем мире. Желания творить забавный контент при этом не убавилось — так что лабубу с официальной ценой 10–15 долларов появились как нельзя кстати. Дешево в мире модниц больше не значит «неприлично». Они из соображений экономии пропустили брелоки на сумках Balenciaga и Loewe, а вот копеечных зайчиков признали как родных. Забавно, кстати, что ошеломительный выход лабубу в свет случился на сумке Hermès — предмете, который в равной степени уважаем и неоклассическими бежевыми мамами, и хайпожорами.