Губернаторский бал: как Нижегородская область стала одним из самых привлекательных регионов

Едва мы с Глебом Никитиным садимся за стол в кафе «Волконский» в Нижегородском кремле, как к нам подходит женщина с ребенком.

— Глеб Сергеевич, здравствуйте! Спасибо вам сказать хотим за все, что вы делаете.

— Вам спасибо! — губернатор заказывает кофе, но поклонники не торопятся уходить. Никитин сам предлагает сделать общее фото.

Пока губернатор снимается, я рассматриваю публику. Девушки в Celine, мамы с колясками, дружеские компании — полная веранда. Интересуюсь у помощников губернатора, туристы ли. Моментально организуют ненавязчивый опрос: девяносто пять процентов — местные. Просто в среду вечером приехали в свой Кремль поужинать под сет ди­джея с видом на лучший, как верят нижегородцы, в стране закат. 

— Пойдемте, — говорю, — пройдемся, а то нам поговорить не дадут.

Мы выходим к станции фуникулера, который возродили прошлой осенью. Рядом отреставрированная к восьмисотлетию города филармония. Только что тут завершился фестиваль Дениса Мацуева «Диалог поколений». До того были Валерий Гергиев с Пасхальным фестивалем, Юрий Башмет со своим Юношеским симфоническим оркестром. Уже висят афиши нового сезона. Приедут и дирижер Спиваков, и виолончелист Ролдугин, и звездный московский музыковед Тимофеев. 

— Музыка в Нижнем Новгороде — это абсолютный бренд и тренд, — комментирует губернатор. — Я проводил совещание по проекту «Экспорт образования». Он про привлечение иностранных студентов в наши вузы. Как вы думаете, какой вуз на первом месте по количеству студентов из-за рубежа и из других регионов? Наша консерватория, лучшая в стране. Филармония великолепная. Ее директор дружила с Мстиславом Ростроповичем. И наш Театр оперы и балета прекрасный.

— Что там вам нравится? — интересуюсь.

— Балет «Пиковая дама». Я и сам был, и родным, друзьям, знакомым организовывал посещение. А оперная труппа какая! Солисты только что дали концерт в Москве на Красной площади.

Певцы были одеты в «Хохлома х Алена Ахмадуллина». Что губернатор думает о перезапуске векового промысла? Никитин распахивает пиджак, там ярлык «Хохлома». Костюм сидит как влитой. 

— Индивидуальный пошив. Но мы сейчас запускаем мужские костюмы в серию, она пойдет в магазины. Жене «Хохлома» тоже очень зашла. Она вообще любит дизайн Алены Ахмадуллиной. И дочери нравится.

Екатерина Сергеевна Никитина занимается во всем Приволжском федеральном округе работой с детьми-сиротами, трудными подростками и людьми с ограниченными возможностями здоровья. Совмещает это со своей основной работой. 

У Никитиных двое детей, близнецы Арина и Петр, им шестнадцать. В старшие классы уехали в московскую школу-пансион. 

— Вот ко мне сейчас подходят, фотографируют. Меня это радует, но мне не всегда комфортно. А детям хочется просто побегать, чтобы никто не обращал внимания. Это во-первых. Во-вторых, учеба вдалеке от дома развивает самостоятельность. Здесь они все-таки были под сверхопекой. 

Конечно, при каждом удобном случае дети рвутся в Нижний. Первым делом, говорит их папа, они идут в бургерную «Салют» или в кафе «Министерство завтраков», обязательно заходят в Русский музей фотографии. Он, к слову, открылся в 1992-м, на четыре года раньше московского детища Ольги Свибловой.

Мы идем вверх по Ивановскому съезду против людского потока. Говорю, что неделю пытался забронировать номер, что билетов на «Ласточку» вообще нет. 

— А можно через «Москвичку» обратиться к руководству РЖД? — говорит губернатор.

— Почему нет? — смеюсь я. — Вот только в прошлом номере одним из героев был заместитель гендиректора РЖД Евгений Чаркин.

— Прекрасно! Нам не хватает поездов между Москвой и Нижним Новгородом, нужно больше!

— Ну с отелями «Москвичка», боюсь, вам не поможет.

— Да, знаете, бизнес опоздал года на три. Обычно говорят: государство отстает от бизнеса. Я и сам в молодости был апологетом теории эффективности собственника. А теперь вижу, что это не так. Сейчас бизнес догоняет. В работе шестнадцать проектов, общая сумма инвестиций — пятьдесят миллиардов рублей. Это восемь пятизвездочных и столько же четырехзвездочных отелей, всего на 2307 номеров. Один большой должен быть завершен в 2026-м, но остальные только через два-три года. 

Насчет «в молодости», конечно, лукавство. Глебу Никитину в августе исполнится всего сорок восемь, губернатором он стал в сорок. Родился в Ленинграде, дед — выдающий кибернетик Георгий Борисович Петухов, был почетным профессором Военно-­космической академии имени Можайского, там же работали отец и мать. А сын с отличием окончил Санкт-Петербургский государственный университет экономики и финансов по специальности «финансы и кредит», потом юрфак СПбГУ и программу MBA бизнес-школы Лондонской школы бизнеса и Колумбийского университета, защитил кандидатскую на тему «Управление эффективностью организации в интересах собственника». Возглавлял Росимущество, долго был первым заместителем министра промышленности и торговли Российской Федерации Дениса Мантурова. 

А в 2017-м был направлен в Нижегородскую область. Сразу же начал составлять стратегию ее развития на пятнадцать лет. Результат — на миллио­нах селфи туристов, в международных форумах, от ЦИПРа до саммита БРИКС, которые следуют в Нижнем один за другим, в Национальном рейтинге состояния инвестиционного климата, который обнародовали на Петербургском экономическом форуме. Нижегородская область — на втором месте после Москвы. 

Глеба Никитина волнует каждый кривой дорожный знак.

— Первые годы я не обращал внимания на отдельные кривые знаки, потому что они шли сплошняком. Я проезжал мимо ограды парка «Швейцария»: кривые ржавые арматурины. Было ощущение неподъемности. А теперь открылось очень много красоты. И когда всю эту красоту кто-нибудь портит одним знаком, негативного ощущения от этого у меня больше, чем пять лет назад от четырехкилометровой ограды «Швейцарии». 

Парк «Швейцария» разбили вдоль Оки еще в 1903-м, высадили сосны, отсюда и название. В 1990-е да и в 2000-е туда «вечером нельзя было ходить, потому что можно было получить по физио­номии, а днем просто было некрасиво, неприятно, неуютно». К 800-летию города «Швейцарию» реконструировали, сделали дорожки, детские и спортивные площадки, читальни, кафе, планетарий, экологический просветительский центр. Потратили почти четыре миллиарда рублей. 

— Я в этом проекте не вижу вопросов, которые можно нам задать. Хотя желающие поговорить есть: те, кто за границей живет и ни разу не был в парке. Пишут, что Никитин за три года вырубил больше тысячи деревьев. А то, что десятилетиями от сухостоя никто не избавлялся, что эта тысяча деревьев была аварийной, не пишут. Как и о том, что высадили больше пяти тысяч новых. Это же мелочи…

Теперь на очереди благоустройство гигантского Почаинского оврага. Нижний весь в оврагах, Почаинский тянется почти по всему центру до Кремля. Сделают террасный парк, рядом IT-кластер, стоить красота будет дороже, чем вся «Швейцария». 

— Ну и что? Это ключевое пространство в городе. Когда завершим, произойдет переход в другое качество. Оно уже происходило пару раз, а теперь будет Нижний 3.0. Благоустройство таких территорий дает огромный эффект. Как если бросить в воду камень: волны расходятся во все стороны.

— Куда уж больше волн-то, — говорю. — И так центр Нижнего уже как Патриаршие в Москве: гудит днем и ночью. Местные не жалуются?

— Моя позиция — чем больше вокруг движухи, тем лучше. Хотя я люблю по городу просто бегать. Утром, когда еще никого нет. По ходу трамвайного кольца. От Ильинки через Лыкову дамбу на Октябрьскую, потом на Покровку, а оттуда уже в сторону Кремля. Получается километров десять.

— Да, я читал, что вы однажды побежали по старому трамвайному кольцу — и теперь во всем городе перекладывают рельсы, сто сорок километров путей. Вы же еще и Волгу переплывали.

— Не раз...

Ширина Волги в Нижнем — два километра, половина плавательной дистанции Ironman. Губернатор пару лет назад, когда город впервые получил право проведения Ironstar, крупнейшего российского фестиваля по триатлону, пообещал подумать над тем, чтобы одолеть всю дистанцию. И проехать на велосипеде от Нижнего до села Дивеево, где возрожден монастырь, основанный Серафимом Саровским, — сто восемьдесят километров, полная велодистанция Ironman. «Пока не вышло, — говорит губернатор сейчас. — Это как Господь управит, вдохновит, видимо, когда-нибудь».

Спрашиваю его, куда, кроме Дивеева, съездить в области — не для спорта, а для души. 

— Обязательно в Арзамас. Многое нам удалось восстановить, лоск теперь максимальный. Завершили благоустройство Чкаловска, это уникальный город на Горьковском водохранилище. Занимаемся Балахной, родиной балахнинского кружева. Ну и конечно, Большое Болдино, пушкинские места. Много чего еще предстоит сделать. Например, в окрестностях Большого Мурашкино на расстоянии нескольких километров друг от друга родились два человека, которые идеологически раскололи русское царство, — будущие патриарх Никон и протопоп Аввакум. Представляете? Это же совершенно точно может привлекать людей. 

Следующий день — праздник, День России, и в Городце открывается музей городецкой росписи. Его создал богатейший человек Нижегородской области Альберт Гусев, владелец сети супермаркетов Spar, магазинов «Авокадо» и партнер основателей сети кафе-пекарен «Волконский». Он и открыл «Волконский» в Кремле, а три года назад купил фабрику «Городецкая роспись». Там работало всего семь художников — теперь двадцать семь. Еще купил в Городце несколько полуразрушенных зданий XIX века. В одном — музей. В другом будет ресторан, в третьем — бутик-отель на шесть номеров. 

Тем временем мы с Глебом Никитиным идем в Кремле смотреть на отлитый в бронзе макет центра дореволюционного Нижнего Новгорода. 

— Опять отломали, — поворачивается губернатор к помощникам. 

У колоколен и церквей на маковках нет крестов.

— На сувениры разбирают? — спрашиваю.

— Да, сто шестнадцать крестов в этом году поставили заново. Перманентная работа. Крепко сделать невозможно, но я считаю, что церковь должна быть с крестом. 

— Какая шикарная каланча! — губернатор опять обращается к сотрудникам. — Вон, на парковке. Надо ее восстановить. А вот видите церковь с пристройкой? — Это уже ко мне. — В церкви был гараж, в алтаре стоял автомобиль. В пристройке устроили свалку. И все это вблизи могилы Кузьмы Минина. Мы не могли оставить это как есть. 

— Кстати, про мусор, — говорю. — Как вам пришла идея Биеннале экологического искусства? Это же какая-то надстройка над надстройкой, а у вас еще на уровне базиса столько всего надо сделать! 

— Не согласен! Есть у нас территория Игумново в городе Дзержинске (один из крупнейших по площади в Европе полигон твердых бытовых отходов. — Прим. ред.). Там же Белое море — шламонакопитель, в который сбрасывались отходы химического производства: Дзержинск был химической столицей Советского Союза. Эти свалки рекультивировались по национальному проекту. Теперь там зеленый газон до горизонта. Когда мы занимались этим вопросом, у нас вместе с тогдашним руководством РОСИЗО и Пушкинского музея и возникла идея сделать биеннале. 

Мы садимся в кафе в дальней части Кремля. Губернатор опять заказывает кофе.

— Вторая чашка меньше чем за час, — удивляюсь. — Это так вы подзаряжаетесь?

— Две чашки... Это вы еще не видели, сколько я выпиваю за день. Так вот, я не закончил про поводы для гордости. Горжусь памятником у ­Александро-Невского собора. Думаю, через лет пятьдесят он будет для России как Медный всадник. Все памятники Александру Невскому транслируют сигнал: кто к нам с мечом придет, тот от меча и погибнет. А у нас он без шлема. И без меча. Памятник олицетворяет человека, с чувством выполненного долга переходящего от земного к небесному. Я был членом творческого коллектива вместе с владыкой Георгием (митрополитом Нижегородским и Арзамасским. — Прим. ред.). Но заслуга — замечательного скульптора Андрея Ковальчука.

История его увлекает. Только что губернатор взялся за новый роман Захара Прилепина «Тума» о казаках как раз времен церковного раскола. Любит произведения еще одной гордости литературного Нижнего — Николая Свечина, создателя сыщика Алексея Лыкова, который от книги к книге ведет тут на рубеже XIX–XX веков свои расследования. «Я сегодня встречался со Свечиным, так что теперь чуть-чуть знаю про то, что будет с Лыковым после революции», — говорит Глеб Никитин. 

Из ресторанов губернатор ценит местный «Пяткинъ»: «Это наше достояние. Еще Yale, «Гусь в яблоках», Red Wall, «Кусто». Ресторан «19», меню которого основано на старой книге рецептов. Я таких заведений и в Москве не видел».

— А если бы вы могли вообще все, что бы устроили? Вот у вас два моста через Волгу в город-­спутник Бор — пробки, которые даже Москве не снились. Построили бы новый мост?

— Я бы разместил у нас штаб-квартиры Apple, Google и Alibaba. И чтобы они здесь платили налоги, — улыбается Глеб Никитин. — А за этим последуют и мост, и хайвеи с десятиуровневыми развязками, и новое здание Театра оперы и балета. 

— Красиво мечтаете, — смеюсь. — Ну а чего вам тут петербургского не хватает?

— В Санкт-Петербурге у меня вообще ничего не осталось, только воспоминания, да и то о Ленинграде. В столицах мне не хватает русскости. Мне роднее сейчас Ярославль, Суздаль, Коломна.

На следующий день мы в Городце. Музей городецкой росписи действительно хорош. Бережно восстановили старинную кирпичную кладку торговых рядов, железные ставни — видно, на что ушли двести миллионов предпринимателя Гусева. Для переосмысления сундучных узоров привлекли Школу дизайна Высшей школы экономики. Рисунки местами лишились буйства красок, фигурки лошадок даже стали монохромными. Стóят сундуки тоже по-модному, четыреста тысяч рублей. 

Идем мимо отеля с покосившейся верандой — «Скажите собственнику, чтобы привел в порядок». 

На склоне красивый двухэтажный, явно дореволюционный особняк.

— Наш? — спрашивает губернатор у гендиректора АСИРИСа (нижегородского АНО «Агентство по сохранению и развитию объектов исторической среды») Екатерины Крюнас. У Екатерины в руках стопка материалов по каждому из объектов, на которые может упасть взгляд губернатора во время прогулки: исторические справки,
 проекты реконструкции, цветные рендеры будущих видов.

— Нет, — говорит Екатерина. — Особняк не наш. — И, видя, как начинает хмуриться лицо Глеба Никитина, добавляет: — Его взял себе Ильин.

Губернатор успокаивается. Александр Ильин — один из главных рестораторов Нижнего Новгорода. 

Идем дальше, видим три милых домика с резными наличниками. 

— Хотим сделать тут город-сад, — говорит Екатерина Крюнас и показывает визуализацию. — Но надо выкупить.

— Начните с одного, — говорит Глеб Никитин. — Сколько стоит?

— Восемь миллионов.

Губернатор оборачивается к своему заместителю по экономической части:

— Для протокола: прошу выделить восемь миллионов рублей.

Прогулка близится к завершению. И тут вдруг губернатор видит забор из профлиста. Здесь надо пояснить. Среди жителей Нижегородской области популярен мем «Я твой забор шатал». В 2019-м Глеб Никитин поехал в Дальнеконстантиновский район, увидел в селе покосившийся деревянный ­забор. И бросился его собственноручно выравнивать, приговаривая: «Как вы живете?! Неужели нельзя взять в руки молоток, поправить». Местные руководители после этого, встречая губернатора, тут же торопливо рапортовали: «У нас здесь все заборы ровные, нечего шатать». В общем, по поводу заборов у Глеба Никитина пунк­тик. АСИРИС, например, занимается еще и тем, что меняет их в Городце на красивые, деревянные, с фигурными вырезами.

Но ладно забор. Прямо за ним, посреди главной набережной Городца, развалюха. Дальше следует непереводимая игра слов, после чего Глеб Никитин обращается к бизнесмену Альберту Гусеву:

— Возьмите себе.

Это то самое предложение, от которого нельзя отказаться, но меценат, кажется, рад.

Заместитель Никитина по культурной части Олег Беркович мне потом говорит: 

— И так в каждом городе. 

Повезло им.